Неточные совпадения
Не дали даже и стрельбы произвести; пошло дело на
мечи да на
копья.
В стойках торчали ружья различных систем, шпаги, сабли, самострелы,
мечи,
копья, кинжалы, стояли чучела лошадей, покрытых железом, а на хребтах лошадей возвышалась железная скорлупа рыцарей.
Я громко удивился тому, что Васин, имея этот дневник столько времени перед глазами (ему дали прочитать его), не снял
копии, тем более что было не более листа кругом и заметки все короткие, — «хотя бы последнюю-то страничку!» Васин с улыбкою
заметил мне, что он и так помнит, притом заметки без всякой системы, о всем, что на ум взбредет.
Бочковой было 43 года, звание — коломенская мещанка, занятие — коридорная в той же гостинице «Мавритания». Под судом и следствием не была,
копию с обвинительного акта получила. Ответы свои выговаривала Бочкова чрезвычайно
смело и с такими интонациями, точно она к каждому ответу приговаривала: «да, Евфимия, и Бочкова,
копию получила, и горжусь этим, и смеяться никому не позволю». Бочкова, не дожидаясь того, чтобы ей сказали сесть, тотчас же села, как только кончились вопросы.
Тут только я
заметил, что удэгеец, у которого кабан сломал
копье, сидел на снегу и зажимал рукой на ноге рану, из которой обильно текла кровь.
Против самого входа в жилище стоял большой деревянный идол Мангани-Севохи с
мечом и
копьем в руках, а рядом с ним — две оголенные от сучьев лиственницы с корой, снятой кольцами.
— Ловко катается, —
заметил Анфим. — В Суслоне оказывали, что он ездит на своих, а с земства получает прогоны. Чиновник тоже. Теперь с попом Макаром дружит… Тот тоже хорош: хлеба большие тысячи лежат, а он цену выжидает. Злобятся мужички-то на попа-то… И куда, подумаешь,
копит, — один, как перст.
— До свидания, пора! А
заметили вы, что он завещал
копию с своей исповеди Аглае Ивановне?
— А мы дня два перед тем воду
копили, да мужичкам по округе объявили, что за полцены
молоть будем… вот и работала мельница.
Сердца их гневом стеснены,
Уж
копья брошены далеко,
Уже
мечи раздроблены,
Кольчуги кровию покрыты,
Щиты трещат, в куски разбиты…
Так что предсказание о том, что придет время, когда все люди будут научены богом, разучатся воевать, перекуют
мечи на орала и
копья на серпы, т. е., переводя на наш язык, все тюрьмы, крепости, казармы, дворцы, церкви останутся пустыми и все виселицы, ружья, пушки останутся без употребления, — уже не мечта, а определенная, новая форма жизни, к которой с всё увеличивающейся быстротой приближается человечество.
И потому, если мы верим предсказанию о том, что наступит время, когда
мечи перекуются на орала и
копья на серпы, мы сейчас же, не откладывая этого на будущее время, должны делать это по мере сил наших.
А пришло другое время, он отметил: «Силу
копят не умом, а дубьём да рублём», «Не суй бороду близко городу» —
замечаете: как будто два народа составляли эти речения, один — смелый, умный, а другой — хитроват, но как будто пришиблен и немножко подхалим.
Богатырь гонит силу поганую: где конем вернет — там улица, где
копьем махнет — с переулками, где
мечом рубнет — нету тысячи…»
— «Не вихри, не ветры в полях подымаются, не буйные крутят пыль черную: выезжает то сильный, могучий богатырь Добрыня Никитич на своем коне богатырском, с одним Торопом-слугой; на нем доспехи ратные как солнышко горят; на серебряной цепи висит меч-кладенец в полтораста пуд; во правой руке
копье булатное, на коне сбруя красна золота.
Вы, князья Мстислав и буй Роман!
Мчит ваш ум на подвиг мысль живая,
И несетесь вы на вражий стан,
Соколом ширяясь сквозь туман,
Птицу в буйстве одолеть желая.
Вся в железе княжеская грудь,
Золотом шелом латинский блещет,
И повсюду, где лежит ваш путь,
Вся земля от тяжести трепещет.
Хинову вы били и Литву;
Деремела, половцы, ятвяги,
Бросив
копья, пали на траву
И склонили буйную главу
Под
мечи булатные и стяги.
А куряне славные —
Витязи исправные:
Родились под трубами,
Росли под шеломами,
Выросли как воины,
С конца
копья вскормлены.
Все пути им ведомы,
Все яруги знаемы,
Луки их натянуты,
Колчаны отворены,
Сабли их наточены,
Шеломы позолочены.
Сами скачут по полю волками
И, всегда готовые к борьбе,
Добывают острыми
мечамиКнязю — славы, почестей — себе...
Подобного опыта даже с Сандвичевскими островами произвести невозможно; тамошние жители какие-то лодки да
копья изобрели: посетители
заметили бы их отсутствие.
Вы
заметьте: если цель человечества — благо, добро, любовь, как хотите; если цель человечества есть то, что сказано в пророчествах, что все люди соединятся воедино любовью, что раскуют
копья на серпы и т. д., то ведь достижению этой цели мешает что?
— Вот, — сказал он, — вот вам живая
копия Санди Пруэля! Так же отвечал, бывало, и вечно дерзил.
Смею спросить, нет ли у вас брата, которого зовут Сандерс?
Сидит старый казак в одной рубахе и внимательно читает, переворачивая непослушные листы книги большими мужицкими, неловкими руками, привыкшими к поводу, и
копью, и к
мечу, а то и просто к дубине.
Спустишься к нему, охватит тебя тепловатой пахучей сыростью, и первые минуты не видишь ничего. Потом выплывет во тьме аналой и чёрный гроб, а в нём согбенно поместился маленький старичок в тёмном саване с белыми крестами, черепами, тростью и
копьём, — всё это смято и поломано на иссохшем теле его. В углу спряталась железная круглая печка, от неё, как толстый червь, труба вверх ползёт, а на кирпиче стен плесень наросла зелёной чешуёй. Луч света вонзился во тьму, как
меч белый, и проржавел и рассыпался в ней.
— Капиталы не жадный был
копить; вино чтоб было только пить, а денег сколько-нибудь дай — доволен, —
заметил Сергеич.
Вот хорошо. Подождали мы маленько, смотрим, идут к нам гиляки гурьбой. Оркун впереди, и в руках у них
копья. «Вот видите, — ребята говорят, — гиляки биться идут!» Ну,
мол, что будет… Готовь, ребята, ножи. Смотрите: живьем никому не сдаваться, и живого им в руки никого не давать. Кого убьют, делать нечего — значит, судьба! А в ком дух остался, за того стоять. Либо всем уйти, либо всем живым не быть. Стой, говорю, ребята, крепче!
Копья и
мечи окружают их.
Между поверженных коней,
Обломков
копий и
мечейВ то время всадник разъезжал...
Подскакал Аггей, думал уж
копье метнуть; повернулся зверь, взмахнул ветвистыми рогами, прянул первым скоком на три сажени и пошел по полю; конь был у Аггея такой, что и цены ему не было, а стал отставать.
Ночью галлы украдкою полезли из-под обрыва на Капитолий: они поддерживали друг друга снизу и передавали друг другу
копья и
мечи.
Топорков, по приезде из Франции, зажил по-прежнему. По-прежнему лечит барынь и
копит пятирублевки. Впрочем, можно
заметить в нем и перемену. Он, говоря с женщиной, глядит в сторону, в пространство… Почему-то ему страшно делается, когда он глядит на женское лицо…
— Нет, нет, тогда «все раскуют
мечи на орала и
копья на серпы». Нет, это не пришло еще.
— Иван Алексеич! — крикнул чиновник в воздух, как бы не
замечая Волдырева. — Скажешь купцу Яликову, когда придет, чтобы
копию с заявления в полиции засвидетельствовал! Тысячу раз говорил ему!
Последнее развязало ему язык. Он начал мечтать вслух, как они завтра настигнут русских и потешат свои
мечи и
копья над вражескими телами.
— Врете, вы оба пьяны, стало быть, не разглядите, —
заметил один из рейтаров, сам насилу держась на ногах. — Это не колода и не зарезанный человек, а зверь. Дайте-ка я попробую его
копьем; коли подаст голос, мы узнаем, что это такое.
Ножи бывали также не у всех воинов, но
мечи и
копья — у каждого.
— Заклепите его в кандалы и швырните на расщипку
копий и
мечей! — кричала в свою очередь Марфа, задыхаясь от злобы, своим челядинцам.
На стене, красовавшейся переплетами кирпичей, висели железные шишаки грубой работы, колонтари (латы), писанные серебром, и простые, железные, на которых ржавчина въелась кровавыми пятнами, кончары (оружие вроде
меча и кинжала, немного поменее первого и поболее второго), из коих некоторые были с искусною золотою насечкою и украшениями, изобличающими восток, палицы, сулицы (метальные
копья), шестопер, знак воеводства, как ныне маршальский жезл, и несколько железных щитов с конусными выемками.
Дрогнули от них земля и многие области ханов,
Литва, деремела, ятвяги,
И половцы,
копья свои повергнув,
Главы подклонили
Под ваши
мечи харалужные.
С правой стороны его стоял оседланный конь и бил копытами о землю, потряхивая и звеня сбруей, слева — воткнуто было
копье, на котором развевалась грива хвостатого стального шишака; сам он был вооружен широким двуострым
мечом, висевшим на стальной цепочке, прикрепленной к кушаку, чугунные перчатки, крест-на-крест сложенные, лежали на его коленях; через плечо висел у него на шнурке маленький серебряный рожок; на обнаженную голову сидевшего лились лучи лунного света и полуосвещали черные кудри волос, скатившиеся на воротник полукафтана из буйволовой кожи; тяжелая кольчуга облегала его грудь.
С правой стороны его стоял оседланный конь и бил копытами о землю, потряхивая и звеня сбруею; с левой — воткнуто было
копье, на котором развевалась грива хвостного стального шишака; сам он был вооружен широким двуострым
мечом, висевшим на стальной цепочке, прикрепленной к кушаку, чугунные перчатки, крест-накрест сложенные, лежали на его коленях; через плечо висел у него на шнурке маленький серебряный рожок; на обнаженную голову сидевшего лились лучи лунного света и полуосвещали черные кудри волос, скатившиеся на воротник полукафтанья из буйволовой кожи; тяжелая кольчуга облегала его грудь.
— Заклепайте его в кандалы и швырните на разщипку
копий и
мечей! — кричала в свою очередь Марфа, задыхаясь от злобы, своим челядинцам.
— Надо найти переводчицу и переписчицу, знающую французский язык. Перевод перепишешь ты сам. Мне нужно иметь точную
копию, как с подлинника, так и с перевода, —
заметила она.
То было в тех сечах, в тех битвах,
Но битвы такой и не слыхано!
От утра до вечера,
От вечера до́ света
Летают стрелы каленые,
Гремят
мечи о шеломы,
Трещат харалужные
копьяВ поле незнаемом
Среди земли Половецкия.
Черна земля под копытами
Костьми была посеяна,
Полита была кровию,
И по Русской земле взошло бедой!..
— Да что его спрашивать? Он наш, на Руси родился, стало быть, должен любить с малолетства
меч и
копье, а не бабье веретено. Разве иная земля охладила его ретивое, — с видимым неудовольствием
заметил Дмитрий.
— Да что его спрашивать? Он наш, на Руси родился, стало быть, должен любить с малолетства
меч и
копье, а не бабье веретено. Разве иная земля охладила его ретивое, — с видимым неудовольствием
заметил Димитрий.
Перекуют люди
мечи на орала и
копья на серпы.
Прилагая к христианам слова Исаии, что придет время, когда люди перекуют
мечи на серпы и
копья на плуги, он совершенно определенно говорит: «Мы не поднимаем оружия ни против какого народа, мы не учимся искусству воевать, — ибо через Иисуса Христа мы сделались детьми мира».
Таков идеал Христа, — установление царства Бога на земле, идеал, предсказанный еще пророками о том, что наступит время, когда все люди будут научены Богом, перекуют
мечи на орала,
копья на серпы, лев будет лежать ягненком, и когда все существа будут соединены любовью.